появилась растерянность, и она молчала.
– Тебе это странно? – спросила я, хотя мне хотелось крикнуть: ну почему всем всегда странно, если у другого что-то не так, как у них?!
– Да нет, так тоже бывает… – пробормотала Валя.
После короткого молчания она спросила:
– Ты сейчас где обитаешь?
– По-прежнему в своем бывшем гнезде, – ответила я. – Я там вообще останусь. Свою квартиру я только что сдала.
– А как Кир? – спросила Валя.
– Понятия не имею. Кир меня бросил.
Я сказала это не всерьез, но сама же содрогнулась от собственной бравады.
– Ну и дурак, – в тон мне отреагировала Валя.
– Ну и дурак, – повторила я за ней смеясь.
Мне не хотелось возвращаться к прежнему рабочему графику, и я спросила Валю, могла бы я теперь работать дома два дня в неделю вместо одного, и она не стала возражать. Ничего другого я и не ждала. Правда, мне показалось, что она чуть замешкалась с ответом, но не стала придавать этому значения.
* * *
По дороге из «Дубравы» в метро я едва не загрызла себя насмерть за свою балладу о «маме»-«матери» – какого черта я пристала к бедной Вале с этой далекой от нее темой? И не стоило юморить о Кире, который меня «бросил», – зачем было ерничать? Когда же весь пар из меня вышел, я уже спокойно задалась вопросом: а может, Кир и правда меня бросил? Разве такое невозможно?
Я стала вспоминать, когда он сообщил мне о своей «личной проблеме». Это должно было быть где-то в сентябре-октябре, а сейчас январь. Получалось, что уже прошло почти четыре месяца. Все это время мы практически не общались, а мне было хоть бы что. Конечно, я была вся в хлопотах и заботах о матери, но все же…
А что думать о его появлении в мой день рождения? Был только обмен нашими новостями, и вслед за этим он снова исчез. Ни ответа на мой звонок через несколько дней после наших двух «квадратов», ни реакции на мое поздравление с Новым годом. Это ненормально даже при нашей необязательности по отношению друг к другу. Так что же происходит?
На подходе к метро мне стало совершенно ясно, что я должна это знать. И я поехала к Киру домой. Было 3 часа, среда, в прошлом – наш день.
* * *
Я услышала голос Кира в домофоне и назвалась.
– Ты? – удивился Кир и открыл для меня дверь подъезда. Поднимаясь по лестнице на его четвертый этаж, я считала ступеньки, чтобы сбить свое напряжение.
На последнем пролете я увидела Кира в дверях его квартиры. Он был небритый, в трениках и свитере. Значит, у него свободный день и он один. Большего мне в тот момент было не надо, и я разжалась.
Подойдя к Киру, я вгляделась в его глаза и поняла, что все осталось, как было. Я обняла его, а он в ответ рывком прижал меня к себе. Так мы вернулись в жизнь друг друга.
* * *
Это были два дня полной анархии, как мы это любили. Мы делали только то, что хотели, и много говорили друг с другом. Один из разговоров я все еще помню слово в слово.
– Что у тебя была за личная проблема? – спросила я.
– Ничего не хотелось.
– Это было связано со мной?
– Немного. Но больше со мной.
– А сейчас?
– И сейчас такое накатывает.
Я спросила его, будет ли он и впредь пропадать в таких случаях.
– Только если ты опять закроешь дверь, – сказал он.
– Опять закрою дверь? – поразилась я. – Когда такое было?
Оказалось, что так он это воспринимал в те моменты, когда хотел мне в чем-то помочь с моей матерью, а я говорила «не надо».
– Но мне тогда и правда была не нужна помощь. Было бы лучше, если бы я была беспомощной? – спросила я.
– Нет, конечно.
– Тогда чего ты хотел? – не понимала я.
– Участвовать. Помогать – это еще и участвовать, не знала?
Я и в самом деле об этом никогда не думала. И тем более тогда. Тогда я думала совсем о другом.
– Я не хотела, чтобы ты видел мои отношения с матерью, – сказала я. – Что я ее… ну, в общем, что я ее не любила, как полагается любить матерей…
– Как полагается любить?! – насмешливо переспросил Кир. – Я не ослышался?
Я поняла, что этим «полагается» выдала себя. Теперь стало явным, что я не вольная птица в небе, а всего лишь курица, ищущая зерна чуть в стороне от курятника, и Кир это увидел. К счастью, он увидел и другое.
– Почему же ты тогда была с ней рядом день и ночь? – спросил он.
– Потому что это было надо.
– Тебя кто-то заставлял?
– Нет конечно.
– Сама себя заставляла?
– Нет, все было само собой, – сказала я. – Ну что за допрос?!
– Не допрос, а исследование, – спокойно возразил Кир. – Я знаю, ты любишь говорить с собой. Но наверное, рано соскакиваешь со своих вечных тем вроде этой и не касаешься дна. А теперь скажи: ты могла бы не помогать своей матери?
– Ну конечно нет.
– Значит, ты хотела ей помогать?
– Да, хотела.
– А почему хотела?
– Не знаю. Это сложно.
– Вот и я о том же. Любила или не любила, не вопрос. Это всегда не «или», а «и», – сказал Кир.
Я тогда осталась у него до субботы. Он потом отправился на очередную свадьбу, а я домой. И опять наши два житья-бытья соединились в вольном порядке, без формальных договоренностей и обещаний на будущее.
19
Я сначала не поняла, что произошло. Первые признаки этого неожиданного события были похожи на последствия гриппа, который я подхватила в феврале. Уже перевалило за середину марта, а у меня еще время от времени возникали разные недомогания, такое после гриппа бывает. Но когда к ним добавилась тошнота, которая появлялась без всякой причины, я подумала о другой возможной причине моего неприятного самочувствия и сходила в аптеку за тестом на беременность. Результат оказался положительным.
Я не собиралась иметь детей. И вот теперь у меня был ребенок. Пока только во мне. Я не могла его видеть, я не знала, мальчик это или девочка, но это никак не воздействовало на начавшийся процесс усвоения свалившейся на меня новости. Я все же сделала на всякий случай повторный тест. Он подтвердил первый, и я стала думать, как сообщить Киру о случившемся.
Мы никогда не говорили о детях. Было само собой разумеющимся, что дети не имеют к нам никакого отношения. Мы делали для этого все необходимое и не думали о «вдруг». И вот это «вдруг» случилось. Не должно было случиться, а случилось.
Вопрос о ребенке вставал передо мной лишь тогда, когда я жила с Олегом. Это был его вопрос, но не мой. Я детей не хотела, и в результате Олег теперь был с другой.
Нельзя сказать, что я не любила детей или была к ним равнодушна. Не то и не другое. Детям просто не было места в
